Мечты, телесность и душа
Мечта… нечто волшебное и чудесное… к чему осознанно или неосознанно мы стремимся… что нам хотелось бы осуществить или иметь… что представляется очень притягательным, но часто несбыточным… что может стать целью жизни и реализоваться… Обретающая форму в нашем воображении и вызывающая к жизни нашу деятельность, мечта имеет «мать» и «отца» – душу и мир. Родившись на свет, чьи-то мечты либо подтверждают, либо опровергают этот мир; либо созидают душу, либо разрушают ее. Но всегда изменяют их. Во всяком случае, все великие гуманисты, ученые, мистики, революционеры, фанатики и тираны душой реагировали на реальность современного мира. Начав изменения в своих мечтах, они воплощали их в делах – светлых или темных, приводя мир и свою душу в соответствие со своими делами…
Обычный, не великий в своих желаниях и деятельности человек также мечтает, и в формировании его мечты также принимает участие мир. Прежде всего его социальная часть, начиная с семьи. И некоторые аспекты влияния социума на мечту представляются мне очень важными: типичны ли мечты и способы мечтания в каждое конкретное время (век, часть века)? насколько мечты связаны с шаблонами социума этого времени? влияют ли тело и психические особенности на способ мечтания? влияют ли мечты на тело? как, насколько сильно и какие последствия они вызывают? Эти вопросы представляются мне важными в связи с тем, что воплощенные мечты изменяют мир. И потому, что мечты «ведут» каждого из нас по жизни. Это метафорическое выражение точно описывает суть вопроса: если нечто (или некто) нас «ведет», то это невозможно в отрыве от нашего тела и его движений, поскольку «вести» можно только то, что умеет двигаться. Иначе человека телесного – даже в тех случаях, когда речь идет о духовном «ведении». Далее. Если нас что-то или кто-то ведет, то откуда-то и куда-то. Так откуда и куда ведут нас наши мечты? Ведь каждый из нас – индивидуальность с уникальной душой! И выражение «мечты ведут нас по жизни» подразумевает, что под их воздействием мы совершаем некие индивидуальные телесные движения, дабы дать удовлетворение уникальной мечтающей душе. Совершая эти движения, мы меняем мир, делая его каким-то другим. Поэтому я и хочу поставить вопрос о разнообразии воплощенных мечтаний, которые, по логике, должны были бы создавать разнообразие мира.
Как мечтают обычные люди (не выдающиеся, не гении), разнообразно или шаблонно, трафаретно? Меняется ли мир, если люди мечтают по шаблону, заданному социумом? Если меняется, то как? Кто или что задает этот штамп или подобного явления нет вовсе?
Я предполагаю, что в подавляющем большинстве случаев типичные варианты мечты задаются родителями, событиями в мире и социумом. Мы лишь принимаем или отвергаем их. Если некий шаблон мечты настойчиво предлагается социумом и одобряется тремя поколениями подряд, то он утверждается в посланиях и закрепляется в теле как приобретенный полезный признак. Тогда он передается следующему поколению, которое будет по умолчанию, то есть телесно знать, что это хорошо.
Индивидуальная мечта часто складывается умозрительно и социально обусловленно хотя бы уже потому, что идеологи социума подсказывают обществу способ выхода из кризиса. Уместный пример: американская мечта. Преподнесенная обществу в трудные для США времена как идеал свободы и больших возможностей для индивидуального прорыва, она была довольно быстро девальвирована и превращена в эталон «о’кейности», по которому выстраивает свое мечтание и, производно, жизнь большинство средних американцев. Вот одна из ключевых фраз трактата «Эпос Америки» Джеймса Адамса, написанного им в годы Великой депрессии (1930-е годы): «…американская мечта о стране, где жизнь каждого человека будет лучше, богаче и полнее, где у каждого будет возможность получить то, чего он заслуживает» (подчеркнуто мной). Автор трактата своими посланиями намеренно стимулирует развитие такого человека, который обозначается, как self-made person («сделавший, выстроивший сам себя»); человека, который, невзирая на отчаяние, царящее в обществе, сам, упорным трудом выстраивает свою историю, отстаивает свою свободу, достигает благополучия и благосостояния, опираясь на Конституцию, которая защищает его начинания. Трудные времена, отмеченные большой волной крушений надежд, самоубийств и небольшой волной побед, прошли, но американская мечта осталась. Однако за несколько следующих десятилетий она девальвировала: у «свободного» человека должен быть счет в банке, машина, дом (купленный в кредит на 25 лет)… семья, собака и… как можно больше страховок – на все случаи жизни. Не знаю, увидит ли кто-нибудь или нет в данном шаблоне какие-либо признаки self-made person – человека, который отнюдь не гарантированно преодолевает серьезные препятствия на пути своего выживания, жизни и развития? Тем не менее уже много лет этот миф о self-made person – идеал жизни среднего американца и мечта, которую он может осуществить, всего лишь удерживаясь на приличной работе, взяв без особого напряжения кредит в банке и оплачивая страховки…
У нас в России сейчас формируется подобная «мечта», и когда она «слепится», ее, скорее всего, утвердит большинство. Для того чтобы было к чему стремиться с небольшими трудностями и относительными гарантиями. Эдакая «усредненная» гарантированная мечта, цель жизни: когда она реализована, стремиться больше не к чему. Но именно такая мечта, которую мечтает большинство, обустроит наш социум, утвердит его ценности и побудит следующее поколение сказать: «это хорошо». И вот почему: воспринимая шаблон мечты, мы как бы примеряем его на свое телесное существование, соизмеряем с нашим телом. Это означает, что мы проверяем «мечту» на ощущение (как бы пробуем на зуб): насколько приятна или неприятна эта мечта, насколько комфортные или некомфортные ощущения вызывают мысли о ней, какие чувства вызываются ощущениями и мыслями о ней. То есть мечта проходит «телесный контроль». Мы как бы «одеваем», «примеряем» мечту на себя и, если она вызывает у нас хорошие ощущения, чувства и мысли, то она нам подходит, и мы хотим реализовать ее двигательно, телом. В этом случае мы знаем: это – идеал, наша мечта, ибо вызывает приятное переживание, ощущение удовольствия от внутренних микродвижений нашего тела.
Такой механизм у нас формируется в детстве, когда доминируют сферы ощущений и образов. В детстве наше удивительное тело «умеет делать» яркие звездочки импульсов, переливы всех цветов радуги, раскаты и ухания, полеты и прочие чудеса движений! Тогда же мы больше всего фантазируем, а в нашем воображении возможно все, даже самое невозможное. Свободная игра воображения, чистая спонтанность – никуда не направленная и ничего конкретного не желающая…. Когда мы дети, мы – обладатели наивной души; она – безусловно-любящая творческая часть. В детстве душа еще может тонко чувствовать и парить, а воображение ребенка творит миры чистой энергии переживания. И долгое время мы прислушиваемся к телу, получая от него удовольствие, смотримся в мир и приглядываемся к образам, глубинно зная: «я – не следствие своей истории: моего детства, моих родителей и времени… Это только зеркала, в которых я могу уловить отблески своего образа» (Дж. Хиллман. «Код души»). Но долгое время обычно длится не очень долго: используя наши природные психические способности – воображение и фантазию – социум с его задачами услужливо подкидывает нам материал! И фантазирование становится у ребенка первой пробой пера в «мечтательном целеполагании» (термин мой), где цель – идеал. И кто-то почему-то в детстве сделает своим идеалом куклу Барби или Кена, а кто-то – отважного воина. Кто-то станет мечтать о месте высокопоставленного чиновника или банкира, кто-то – о том, что станет путешественником, а кто-то – о том, что, когда вырастет, станет добрым волшебником.
…Связана ли мечта ребенка с представлениями его семьи и близкого окружения? Думаю, самым непосредственным образом, но по-разному. Я обнаружила, что мечта может складываться по трем «сценариям». Первый: «по наследству», то есть в контексте ценностей дедов и отцов. К примеру, у дедушки была мечта иметь скромный уголок для сапожного дела, а у внука – мечта иметь фабрику, производящую красивую обувь. Второй: в противовес семейным традициям – в том случае, если ребенок почему-то не испытывает удовольствия от ценностей семьи. Например, из чиновничьей семьи – в путешественники. Третий: мечта может находиться в ином ценностном векторе, никак не подтверждая и не опровергая семейные. Тогда не понятно, «в кого он уродился». В любом случае, у каждого ребенка в его «мечтательном целеполагании» формируется персональный тематизм мечтания. Но само мечтание социально обусловлено и потому может надолго (навсегда) отклонить ребенка от генерального пути его бытия.
Что есть генеральный путь? Предназначение? Весьма популярная в наши дни спекуляция в древнегреческом (фатум) или индуистском (карма) стиле. Мне кажется, что акцент на предназначении уведет нас от сути вопроса. А выявление связи предрасположенностей (задатков) и особенностей души объяснит тонкий механизм мечтания. Ведь, в его основе лежат вольные, спонтанные процессы воображения и фантазирования, и у каждого ребенка они происходят по-своему в силу душевных отличий. А это создает проблемы: от того, насколько внимательны родители к способностям ребенка, насколько они распознают, к чему он предрасположен, зависит, угадывают они или нет направление работы его воображения. Задумываются они или нет об особенностях индивидуальной души своего ребенка и характера ее глядения в мир – что она видит? Предполагают они или нет, как сложится у их ребенка совместная работа души, воображения и тела. От этих и многих других вопросов, на мой взгляд, зависит развитие самости и полноценной самореализации и, безусловно, нормального целеполагания. Говоря «нормальное целеполагание», я имею в виду полагание такой цели бытия, которая будет соответствовать характеру индивидуальной души и тела (предрасположенности, задатков). Путь, ведущий к достижению такой цели, я считаю генеральным. Поэтому мне и представляется, что первоочередной задачей родителей является отслеживание тех натуральных задатков ребенка, которые он проявляет в младенчестве и раннем детстве. По клиническому и личному опыту знаю, что многие люди живут «не свою жизнь». Если бы их «вовремя» не «продавили», если бы они были культивированы (воспитаны) в соответствии со своими природными задатками и особенностями души, то могли бы жить по-другому. Тогда образовался бы фундамент для предназначения, которое человек построил бы себе сам.
Думаю, тогда человечество было бы другим. Каким?
…Я считаю, что цивилизованная часть современного человечества не вполне натуральна, она скорее искусственна – живет иллюзорной жизнью в контексте иллюзорных, неестественных представлений, действий, чувств и ощущений. Это даже невозможно подтвердить исследованиями, потому что пришлось бы изучать большую часть человечества. Но складывается впечатление, что цивилизованные люди представляют собой некий механизм. «Заводной апельсин». Когда анализируешь это, то неизбежно приходишь к выводу, что воспитание человека (во Франции ли, в России или еще где-то) упорно идет по накатанным схемам представлений, часто совершенно не соотносимых с задатками, которые даны человеку при рождении. Между тем эти задатки видны в телесных проявлениях ребенка. Проблема заключается в том, что родители, с одной стороны, не подготовлены, с другой – мало размышляют об этом, а в социуме всегда есть усредненный и удобный взгляд на воспитание растущего человека. Между тем наличие определенных признаков ребенка подсказывает его индивидуальные отличия. Это прежде всего активность–пассивность, чувствительность, раздражительность, склонность к мечтательности или к проявленному вовне действию, рефлективность, характер асимметрии. И хотя у ребенка асимметрии намного более «плавучие», чем у взрослого человека, уже с раннего детства видно, какой ручкой ребенок активнее действует, к какому уху подносит то, что хочет услышать, какой глаз закрывает, чтобы посмотреть вдаль. И те, кто преимущественно действуют правой стороной, сильно отличаются от тех, у кого преобладает в действии сторона левая. Телесные и психические признаки свидетельствуют о задатках, к которым нужно относиться чутко, развивая их через те виды действий и деятельности, которые им подходят. К примеру, правши и левши по-разному воспринимают мир; я бы сказала, они в этом мире выполняют разные задачи. Левши, говоря образно, художники и поэты, хотя не все, конечно, занимаются художественной или поэтической деятельностью. Но почти все они – люди, воспринимающие информацию, сохраняющие и передающие ее, в то время как правши – люди действующие и воплощающие. Мир левшей не пассивен, он также активен, но – психизмом, идеями и образами. Мир правшей активен материалистически, поскольку правши воплощают в грубую реальность идеи, принесенные левшами. Поэтому левшу воспитывать, как правшу, не стоит, и наоборот. Но левшество и правшество – частные (и далеко не все) проявления индивидуальных отличий, а они, к сожалению, всегда рассматривались отдельно – как телесные и психологические. И никогда вместе или, точнее, «в месте». Между тем такое единое «место» есть – это телесность человека. Она показывает характер бытия человека в этом мире и особенно способы бытийствования его души. Поэтому я предлагаю посмотреть на вопрос индивидуальных отличий с позиций телесности, то есть телесного, двигательно-чувствительного бытия человека и его души.
…Никто из нас не решится авторитетно сказать, где и как рождается душа, когда и как она появляется в этом мире и в «этом» теле. Поэтому метафизики, мистики и идеалисты верят и считают, что душа есть всегда, поскольку она – индивидуализированная часть вечно пребывающей общей энергии мира, что она проходит индивидуальный опыт в теле и не умирает вместе с ним, но уходит в иные миры (измерения) и приходит вновь, воплощаясь, то есть входя в плоть. Я также придерживаюсь этих представлений, но не могу знать, почему «это» тело бытийствует с «этой» душой. Если вышеизложенное – из области верований и убеждений, то жизнь тела и воплощенной души – из области наблюдений, исследований и обобщений. И эта область должна быть доступна профессиональному психотерапевту для полноценной работы. Поэтому стоит помнить то, что известно давно: отличительной особенностью тела является движение и чувствительность, отличительной особенностью души – переживание и проживание высоких, наполненных смыслами чувств. Следовательно, если стереотипно воспитывать детей, выстраивая их в шеренгу и пытаясь уравнять в движении, в активности и в определенной деятельности, то растут не подходящие для данных душ тела и не подходящие для данных тел души. В какой-то момент они (индивидуальные душа и тело) вступают в конфликт и начинают испытывать деструктивный дискомфорт от того, что живут по не соответствующим друг другу законам.
Представляется мне, что ребенок в поисках выхода из этого дискомфорта обращается к одному из вариантов социально одобренного «стереотипа-мечты».
…Почему этот конкретный ребенок имеет именно «такое» тело, с «таким», а не иным потенциалом развития диапазона ощущений, движения, чувствования? Понятно почему – наследственность. Попробую посмотреть с другой стороны. Если ребенок много двигается, значит, его тело вырабатывает большое количество энергии крупных движений. Но если ребенок и не очень много двигается, предпочитая пребывать в состоянии наблюдения и задумчивости, его тело также вырабатывает энергию, но энергию иного качества. И если задумчивого, медлительного ребенка торопят и выдергивают из его спокойного, неторопливого внутреннего темпоритма, то в эти моменты совершается насилие над его способностью воспринимать и перерабатывать психическую информацию внешнего и внутреннего миров. И процессы его воображения и фантазирования пресекаются, обрываясь «на полуслове». И если моторно развитого ребенка воспринимают как беспокойного, необузданного, беспричинно останавливают и тормозят, не позволяя ему проявлять свою моторную активность (не путать с гиперактивностью), то в эти моменты блокируют взаимодействие его намерений по отношению к внешнему миру. И процессы его воображения и фантазирования пресекаются, обрываясь «на полуслове».
Безусловно, дети обязательно должны уметь спокойно сидеть, читать, писать, быть внимательными. Но когда сплошь и рядом ребенка торопят или останавливают в его движении, то ему перекрывают способность вырабатывать индивидуальную энергию взаимодействия души и тела в процессах воображения и фантазирования. Ибо энергия – это активность в действии (именно такое значение подразумевает греческий термин «энергия»). Так что если к двум-четырем годам у ребенка вырабатывается и закрепляется стереотип растраты или удержания энергии, то вслед за ним формируется стереотип растраты или удержания импульса действия, а позже – и деятельности.
И это одна из нескольких особенностей пути деструктивного развития.
К сожалению, большинство пациентов и клиентов не удовлетворены своей жизнью. Многие из них утверждают, что живут не своей жизнью. Практически у всех один и тот же симптом: они помнят, что когда-то давно, в раннем детстве, умели спонтанно воображать. Тогда их внутренний мир был разнообразным, ярким, звучащим, а внешний мир виделся звонко-радостным. Но потом что-то случилось (чего они не помнят), и эта способность пропала, а ее место заняло «мечтательное целеполагание». Они стали мечтать о том, какими будут, и содержание мечтания одобрялось или не одобрялось родителями; но они утратили способность спонтанно воображать и порождать миры.
Они утратили свой Рай.
Почему существует это явление? Должно же быть рациональное объяснение тому, что происходит в массовом порядке?
Я думаю, что социальному информационному пространству выгодно через эталоны формировать универсальные мечты. В данном случае под выгодой я понимаю безопасность. Социум – не власть, разная в каждое время, это организм, подобный живому телу, самоорганизующаяся система, которой много тысяч лет. Так же, как телу, этой системе свойствен гомеостаз, поэтому она стремится к стабильности и надежности, а это значит, что система охраняет приобретенные «полезные» признаки выживания большинства. Но ей также присущ и интеллект, который обобщает опыт, контролирует ее стабильность и закрепляет стереотипы социума. Они влияют на людей, многие из которых – родители; стереотипное «мечтательное целеполагание» родителей порождает подобное или антагонистически ориентированное у детей. Социум становится предсказуемым, если его интеллект «прогнозирует», в каких пропорциях ему следует ожидать в ближайшие, скажем, 75 лет «барби», «героев», «путешественников», «врачей», «воинов», «банкиров», «клерков» и др. Тогда социум оценивается интеллектом как относительно безопасный для большинства. Безопасный отсутствием незапрограммированных флуктуаций от личностей с чересчур пылкой душой, крепким телом и бурным воображением. Для индивидуальной телесности и души такой социум выглядит бесцветным и шаблонным.
Матрица.
Если в наше время все большее число людей выбирает трафареты мечты, по которым выстраивает в дальнейшем свою жизнь, то это значит, что человек в современном социуме с каждым днем имеет все меньше шансов состояться как Человек, который есть вселенское триединство «тело-дух-душа», способное на порождение не одного, шаблонного, а многих разнообразных миров на протяжении своей, одной, жизни. Миров, которые обогащали бы всех членов общества.
Означает ли это, что нужно идти против социума? Нет, конечно! Социум должен быть стабильной средой, системой, охраняющей мораль и простую нравственность, гомеостатически стоящую на страже порядка и безопасности для всех. Он, как и в прежние времена, будет предлагать шаблоны мечты, и некоторая часть общества будет мечтать шаблонно.
Но хотелось бы, чтобы это была лишь некоторая часть.
Остается возрадоваться тому, что в работе психотерапевта всегда есть возможность не антагонистично социуму вывести отдельного человека на его генеральный путь, по которому он должен был идти, если бы родители в свое время не соблазнились дорожкой трафарета.
